🔥Я помню…
Сегодня страшная дата. Дата нашей наивности и веры в закон, которого уже не было. В этот день девять лет назад прозрели даже те, кто до этого дня считал госпереворот на Украине забавной олигархов.
В тот день 2 мая я проснулся одним человеком, а 3 мая я был совершенно другим. Во мне сломалось нечто, не позволявшее ранее заглянуть в бездны. Я весь вечер, и всю ночь смотрел в нее. Я не клялся мстить, я не проклинал, я просто знал, что ЭТО нужно истреблять. Самым жестоким способом, который я смогу придумать
Товарищи по подполью уговорили меня не прибивать наглухо рогулье, заполонившее Николаев, а оставлять их инвалидами. Так мы дальше и поступали. В тот день закончились всякие хождения на митинги, к памятникам, попытки что-то кому-то объяснить. Не было ненависти, была и есть только ЯРОСТЬ!
Я весь вечер и ночь смотрел стримы из Одессы, которые снимало рогулье. Я смотрел, как убивают тех, с кем я неделю назад разговаривал. Я смотрел и ничего не мог сделать, я был в ста километрах оттуда…
Людей сжигали живьем, людей рубили топорами и мачете, женщин, даже детей. Священнику отрубили руки. На улицах Одессы происходило то, что потом пришло на Донбасс. Это не звериная жестокость, звери не жестоки, это рогулиная жестокость, это месть труса, это возвышение себя путем убийства и унижения тех, кто гораздо умнее и цивилизованней.
После 2 мая на Донбасс начали стекаться адекватные люди со всех частей сдохшей и воняющей трупами Украины. Только на Донбассе мы все могли закрепиться, такова география.
До конца августа я был в Николаеве, физически объясняя рогулью, что ему в городе Корабелов не рады. Мне было плевать на их слезы, вопли, раскаяние и угрозы. До сих пор рогули не считают Николаев гостеприимным городом.
Тогда я узнал одну вещь: убивать людей завезли два автобуса мразей, выпущенных из тюрьмы для этого. Их было 50-55 рыл. Убивая они должны были сфотографировать свои жертвы для дальнейшего подсчета. За одного убитого им платили 100$. Некоторые рогули подхватили это и тоже начали фотографироваться и снимать видео с убитыми и умирающими.
Этот день изменил все.
Этот день изменил само отношение к «мировой общественности», которая засунула язык по самую слепую кишку, реагируя только на провокации «белых касок» и всяких придуманных рогульем «зверств Бучах».
Этот день все четко расставил по местам, не оставив ни каких недомолвок или сомнений: рогулье – передовой эшелон нашего врага европейца. Потому мне откровенно плевать, что там едят, как купаются и греются европейцы. Даже если они будут гореть у меня на глазах, я ничего не предприму. Мне плевать.
Это война цивилизаций. Итогом будет полнейшее истребление одной из них. Я живу в русской цивилизации, для меня понятна, приемлема и справедлива мораль и заповеди нашего мира. А что такое мораль и заповеди запада, я понял 2 мая.
Уже потом я узнал, что происходило в Днепропетровске в феврале-марте 2014, что происходило в Киеве во время майдана… Рогулье это не пиарило, не показывало, не вытаскивало на общее обозрение. А вот Одессу они сделали показательно, чтобы мы поняли и испугавшись покорились. Мы поняли… и взяли в руки оружие.
Рогулячьи власти Одессы сегодня объявили комендантский час, чтобы люди не пришли, как прошли все эти годы, с цветами под Дом профсоюзов. Боятся твари показать всем, сколько на самом деле деле тех, кто помнит, не простит и при удобном случае отомстит рогулью за 2 мая 2014.
Я помню…
Все, что было после, было разочарованием, в первую очередь в себе. Мы не могли осознать – как это вообще возможно? Где мы ошиблись? Почему, нас, защищающих государственность, предала власть? Как такое зверство, которое мы видели лишь в фильмах про Руанду, стало возможным на вроде бы вполне цивилизованной Украине? На той самой Украине, которая была наиболее урбанизированной частью Союза? Там, где ведущие институты воспитывали инженерную элиту нашей громадной страны? Может быть, в РФ в 90-е были подобные случаи? Я о них не знаю, знаю лишь, что 90-е в России временем безнадежности… Как сейчас на Украине.
Майские праздники в 2014-м были «длинными выходными» — Первое мая выпадало на четверг. В Николаеве мы вышли на площадь Ленина, в общем, все без особых эксцессов. А под вечер народ начал разъезжаться по дачам, я тоже уехал. Утро второго мая было обычным утром выходного дня. И лишь часам к 11-ти стали поступать сообщения с Одессы, что в город навезли очень большое стадо рагулей и ультрас.
А потом пошли сообщения и… стримы от фашиствующих мразей. Вначале это была ул. Греческая и ТЦ «Афина». От увиденного волосы дыбом вставали.
А вечером начали показывать Дом профсоюзов…
Передать то, что я чувствовал тогда – не смогу, просто не сумею. Я смотрел, как твари добивали лежачих, как мрази отрубили мачете ногу одному упавшему из окна, как твари, улюлюкая, окружали людей и просто убивали их, забивая до смерти и все это показывали в стрим-видео, хвастаясь… А потом показали то, что осталось от Дома профсоюзов изнутри. Тварь бегала и делала селфи с погибшими, а на улице улюлюкающая толпа добивала оставшихся в живых.
Как передать ту ярость, ту безнадежность, когда понимаешь, что сто двадцать километров от тебя происходит такое? В ту ночь меня вывернули наизнанку и снова вернули, но уже не такого…
Я рос в СССР и разборки малолетние у нас были иногда довольно жестокие, но это… это невозможно объяснить лишь жестокостью. И эти… твари все время были рядом, росли с нами, на пляже пиво пили рядом, ездили в тех же маршрутках. Но не это меня изменило.
Я не мог понять. Почему милиция не вмешивается? На глазах у этих «служителей закона» происходило убийство, жесточайшее убийство, а они мало того, что не пытались спасти людей, они в некоторых случаях помогали. А врачи? Сколько этих мразей, забрав еще живых ребят, отвозили их в морг и добивали? А пожарные? Колеса им пробили? Суки, там люди ЖИВЬЕМ горели, а вы о колесах переживали?
Я, почти сорокалетний здоровый дядька, рыдал, как малое дитя. Рыдал и не мог не смотреть, просто не мог. Мне все это нужно было не запомнить, такое не забудешь, мне нужно было это впитать, что бы измениться. Я должен был стать из законопослушного гражданина тем, который лишь одобрительно кивнет после рассказа, как пойманному на девятом этаже айдровц сам себе выстрелил в живот, а после быстрого допроса айдаровец, конечно же сам, выпрыннул с девятого этажа. При этом не проявив ни тени сочувствия или жалости.
Мы все в свое время так или иначе нарушали закон, чаще в молодости. Кто не курил травку? Кто не разбивал витрины? Кто не дрался? Если я с девушкой, а какой-то штребан обзовет ее или еще как-то обидит, то я не стану звать милицию, как положено по закону, я дам в морду, хотя и сам могу получить, но то такое… Однако над нами всегда был закон: если к тебе в дом ломится подвыпившее быдло, то менты помогут. Если в драке сломали челюсть, то врачи не добьют. А если пожар, то пожарники хоть и не аккуратно, но справятся с огнем и спасут.
И вот всего этого не стало…
…Под утро третьего мая я напился. Я столько выпил, сколько ни до, ни после не пил. Когда к вечеру протрезвел, я уже знал, что буду делать и чем придется заплатить. Я сделал свой выбор и полностью отвечаю за него и за его последствия.
Все, что потом происходило в Николаеве, было последствиями Одесской бойни. Мы уже не просто «надавать подсрачников» выходили. Я вообще хотел двухсотить, но меня отговорили наши парни, сказав, что лучше резать сухожилия. Все, что потом происходило, было прямыми последствиями Одессы.
Лохматый Николаев
