Onkel, а вот интересно, как просвещённая Европа вообще, и Германия (с которой начались две мировые войны) отнесётся к тому самому фашистско-бандитскому отребью с битами, калашами, масками, когда эти деятели затеют устроить майдан, например, на Унтерденлинден? Или, например, в соседней Варшаве? Там у них и социальная база единомышленников есть в лице футбольных ультрас.
А сможет Германия помимо Греции, Испании и прочих, прокормить ещё 40 миллионов украинцев?
Далее.
Скажите мене, кто и когда говорил про раздел Украины? Путин говорил? Или я что-то пропустил?
В Крыму идут боевые действия? Я снова что-то пропустил?
Это мы все говорили, что майдан - только начало. Бандюки, попробовав крови и полной безнаказанности не остановятся и именно это приведёт к расколу, а в перспективе, к развалу Украины.
Путину и России сейчас надо действовать крайне аккуратно. Ни в коем случае не заводить речь обо всяких отделениях/присоединениях.
А самое главное - не допустить появления "неопознанных снайперов".
Начальная цель - широкая автономия регионов. Пересмотр бюджетной политики ("львов не кормить!"
(с) Надпись в зоопарке).
С Крымом налаживать всяческое взаимовыгодное экономическое сотрудничество. Например, помочь построить атомную электростанцию, которая решит энергетическую проблему, и, частично, проблему пресной воды.
Китайцев привлечь, опять же. Да и на самой Украине ещё есть хороший потенциал физиков-ядерщиков и топливо они у себя делают.
Выступить гарантом Китаю при строительстве морского терминала под Саками. Тем более, что Китайцы туда уже сколько-то миллиардов бабок влили.
Если сейчас Украину бросить, её просто разопрёт от собственного дерьма. И будет взрыв как в известной лаборатории. Мало никому не покажется. Особенно Европе.
Б. Питомник снова обратился к Выбегалле:
-- А когда и где будет происходить демонстрация универсальной
модели, Амвросий Амбруазович?
-- Ответ, -- сказал Выбегалло. -- Демонстрация будет происходить
здесь, в этой моей лаборатории. О моменте пресса будет оповещена
дополнительно.
-- Но это будет в ближайшие дни?
-- Есть мнение, что это будет в ближайшие часы. Так что товарищам
прессе лучше всего остаться и подождать.
Тут дубли Федора Симеоновича и Кристобаля Хозевича, словно по
команде, повернулись и вышли. Ойра-Ойра сказал:
-- Вам не кажется, Амвросий Амбруазович, что такую демонстрацию
проводить в помещении, да еще в центре города, опасно?
-- Нам опасаться нечего, -- веско сказал Выбегалло. -- Пусть наши
враги, эта, опасаются.
-- Помните, я говорил вам, что возможна...
-- Вы, товарищ Ойра-Ойра, недостаточно, значить, подкованы.
Отличать надо, товарищ Ойра-Ойра, возможность от действительности,
случайность от необходимости, теорию от практики и вообще...
-- Все-таки, может быть, на полигоне...
-- Я испытываю не бомбу, -- высокомерно сказал Выбегалло. -- Я
испытываю модель идеального человека. Какие будут еще вопросы?
Какой-то умник из отдела Абсолютного знания принялся расспрашивать
о режиме работы автоклава. Выбегалло с охотой пустился в объяснения.
Угрюмые лаборанты собирали свою технику удовлетворения духпотребностей.
Кадавр жрал. Черная пара на нем потрескивала, расползаясь по швам.
Ойра-Ойра изучающе глядел на него. Потом он вдруг громко сказал:
-- Есть предложение. Всем лично незаинтересованным немедленно
покинуть помещение.
Все обернулись к нему.
-- Сейчас здесь будет очень грязно, -- пояснил он. -- До
невозможности грязно.
-- Это провокация, -- с достоинством сказал Выбегалло.
Роман, схватив меня за рукав, потащил к двери. Я потащил за собой
Стеллу. Вслед за нами устремились остальные зрители. Роману в институте
верили, Выбегалле -- нет. В лаборатории из посторонних остались одни
корреспонденты, а мы столпились в коридоре.
-- В чем дело? -- спрашивали Романа. -- Что будет? Почему грязно?
-- Сейчас он рванет, -- отвечал Роман, не сводя глаз с двери.
-- Кто рванет? Выбегалло?
-- Корреспондентов жалко, -- сказал Эдик. -- Слушай, Саша, душ у
нас сегодня работает?
Дверь лаборатории отворилась, и оттуда вышли два лаборанта, волоча
чан с пустыми ведрами. Третий лаборант, опасливо оглядываясь, суетился
вокруг и бормотал: "Давайте, ребята, давайте я помогу, тяжело ведь..."
-- Дверь закройте, -- посоветовал Роман.
Суетящийся лаборант поспешно захлопнул дверь и подошел к нам,
вытаскивая сигареты. Глаза у него были круглые и бегали.
-- Ну, сейчас будет... -- сказал он. -- Проницательный -- дурак, я
ему подмигивал... Как он жрет!.. С ума сойти, как он жрет...
-- Сейчас двадцать пять минут третьего... -- начал Роман.
И тут раздался грохот. Зазвенели разбитые стекла. Дверь лаборатории
крякнула и сорвалась с петли. В образовавшуюся щель вынесло фотоаппарат
и чей-то галстук. Мы шарахнулись, Стелла опять взвизгнула.
-- Спокойно, -- сказал Роман. -- Уже все. Одним потребителем на
земле стало меньше.
Лаборант, белый, как халат, непрерывно затягиваясь, курил сигарету.
Из лаборатории доносилось хлюпанье, кашель, неразборчивые проклятия.
Потянуло дурным запахом. Я нерешительно промямлил:
-- Надо посмотреть, что ли.
Никто не отозвался. Все сочувственно смотрели на меня. Стелла тихо
плакала и держала меня за куртку. Кто-то кому-то объяснял шепотом: "Он
дежурный сегодня, понял?.. Надо же кому-то идти выгребать..."
Я сделал несколько неуверенных шагов к дверям, но тут из
лаборатории, цепляясь друг за друга, выбрались корреспонденты и
Выбегалло.
Господи, в каком они были виде!..
Опомнившись, я вытащил из кармана платиновый свисток и свистнул.
Расталкивая сотрудников, ко мне заспешила авральная команда
домовых-ассенизаторов.
Только сейчас сообразил, что произведению, отрывок из которого под катом, нынче исполняется 50 лет!
А ведь как будто вчера написано.
